Гнездо, Гнездышка. Вечный хаос на голове, засосы на шее, короткая юбка и походка от бедра. Максимум тактильности, максимум нежности. Она была очень женственной, слабой, вовсе не боевой и не решительной. Но за самым дорогим ни секунды не сомневаясь пошла в неизвестность, навстречу себе и страхам. Она любила делиться своими переживаниями, но до последнего хранила свою тайну ради того, чтобы сохранить себя-внешнюю. Она не любила насилие и драки. Она дружила с Енотиком и с Завром. Она влюбилась, сама в это не веря и не понимая, что ощущает. Она вся состояла из ласки и желания. Она была потрясающей.
15 страниц персонажных эмоций
День 1. День 1.
Утро, завтрак. Мимо медленно проходит Гадюка, скрываясь в Кафе. В уши бьет заливистый, истеричный смех. Это Ломка. Я жалею, что не вижу ее сумасшедшей радости.
Кафе, много-много кофе, предыдущая бессонная ночь. Кажется, что мир немного нереален. За столами черепа, я с улыбкой их рассматриваю. Почти все в черном, но яркие одной жизнью своей настолько, что режет глаза. Щурюсь довольно, выхожу из-за стойки, чтобы донести до одного из столов чай. Взгляды. На своей лежанке довольно урчит Тварюшка, когда мимо него прошагивают мои ножки. На тонкой лодыжке завязан красный бант - принадлежность к стае может быть украшением.
Выхожу курить с новым выпуском "Эха" в руках. Что интересного сегодня? Взгляд спотыкается о знакомую фамилию, и сразу начинает неприятно тянуть в груди, а забытые три года назад побои будто возвращаются. Бабушка. Она, значит, в больнице? С шизофренией. Неприятно и страшно. Говорят, шиза передается через поколение. Перелистываю страницу - и натыкаюсь на еще одну знакомую фамилию. Кашпир получила мое письмо, она приедет! Лишь бы не пропустить ее. Она приехала, чтобы поговорить со мной! Может, она всё-таки поможет? Отдаю газету Косяку и возвращаюсь к Кафе. К Гиббону очередь. Дело к вечеру, самое время начать глушить свое сознание. Захожу к нему за стойку и наливаю из одной из бутылок чего-то крепкого с привкусом манго. Смотрю на свой столик - и вижу кружевную перчатку с обрезанными пальцами. Парная. Пару недель назад в коридорах Седой вложил мне в руку перчатку на левую руку - молча. Сейчас я вижу ее пару. Надеваю - и она пристает к руке, как вторая кожа. Ощущается хорошо. Голыми ладонями прикасаться к людям было чуть-чуть больно.
Все затихает, и меня из комнаты вытаскивает вечно оживленная Роджер. Толкает на Перекресток: есть дело, важно, важно, стихи! Я вижу Дожили и удивленно смотрю на них обоих: какое дело может быть у меня и... Дожили? Какие стихи? Я старалась обходить его по большой дуге, потому что его вечный пессимизм и нытье совсем-совсем не радовали. Роджер заталкивает нас в одну из пустых классных комнат и закрывает дверь. Мы сидим на парте. В полной темноте Дожили признается, что уже три года меня любит. Я удивленно хлопаю глазами. Любит? Это как? За три года ни разу не подошел? Уже любой бы подошел! Он довольно трогательно говорит, и я его обнимаю, чувствуя его жадные руки на себе, его губы на шее. Сейчас это произойдет. Сейчас он... он засыпает, едва успевая задрать мне юбку. Я осторожно укладываю его на стол, касаюсь пальцами лба: я подарю тебе такое воспоминание. Он шумно и быстро дышит. Спит, как и все они. Они всегда засыпают, едва успев стянуть с меня одежду. Весь Дом думает, что я скачу с члена на член, редко задерживаясь с кем-то больше, чем на пару ночей. А я... просто смотрю, как они спят и знаю, что они видят во сне меня. Наутро они проснутся с уверенностью, что у нас был секс. Плюс один в копилку. Оправляю одежду, растрепываю и так вечно взлохмаченные волосы и спустя несколько минут выхожу из комнаты. Улыбаюсь Роджеру, как сытая кошка, и, качая бедрами, ухожу в Тринадцатую. Там можно выдохнуть. Там пахнет кальяном, сидят мудаки, стоит коляска Завра. Вот он-то мне и нужен. Сейчас мне бы дунуть и выпить, а то совсем тошно. Заглядываю под кровать - можно ли к нему в логово? Двигается, пропускает. Кажется, вся его одежда пропахла терпким дымом марихуаны. Под кроватью уютно, одеяло на полу, странно, что не пыльно, но это даже хорошо. Завр достает бутылку с настойкой - отличное место, чтобы ныкать всякое! - и косяк. Хихикаю с того, что курю косяк под Косяком, лежащим на кровати сверху. Вдыхаю дерущий горло дым, умудряюсь не закашляться, голову заволакивает колючим туманом. Отхлебываю из бутылки - вкусно! Реальность плывет, потолок хочет поменяться местами с полом, мне кажется, будто я сейчас упаду, но я лежу, и от этого становится искристо-смешно. Завр что-то говорит, я плохо его понимаю, но мне еще смешнее, и я просто хохочу, представляя, как забавно выглядит ржущая кровать для тех, кто остался в комнате. Мне хочется обниматься, и я просто прижимаюсь к Завру всем телом, глажу по руке, продолжая болтать какую-то чушь. Несколько минут - и каждый вздох уже не вызывает взрыв смеха. Остается лишь легкость, которая на самом деле тяжесть, я вспоминаю темный класс и руки Дожили, и говорю о том, что у меня есть кое-что важное рассказать. Одна тайна. Ты ведь никому не расскажешь? Конечно, не расскажешь, ты же все забудешь...
Набираю побольше воздуха в легкие, зажмуриваюсь и выдаю, чувствуя, как будто бы проваливаюсь сквозь пол:
- Я девственница.
Открываю глаза и вижу перед собой его охуевшие глазищи. Фигасе, они голубые! Он очков-то толком не снимает, а тут так близко - в черных кляксах смотрится страшновато. Но я не боюсь.
Кратко излагаю ему суть дела. Вот так всё. Да, никогда и ни с кем. Да, все засыпали. Только никому не рассказывай. Лучше забывай скорей.
- Я никому не расскажу... Но и не забуду.
***
Ночь Снов, и сознание выдает причудливые картинки. Нас здесь много, здесь Ломка, и хочется смотреть на нее, а вовсе не на этого мальчика в белом, говорящего загадками. Хочется подсесть к ней, коснуться, здесь будто бы можно, но... Мальчик не замолкает. Я чувствую странное желание приставить ему к горлу ножик, чтобы объяснил понятней. Я никогда в жизни не использовала ножик, с которым не расстаюсь, но сейчас я так близка... Я так не люблю загадки. Наконец, эта пытка заканчивается. Стены библиотеки расступаются, открывая путь звездной черноте, я открываю глаза и забиваюсь в угол, слыша в коридоре крики Хватит и не понимая, почему комната Мавра полна черепов. В голове отголоском отдается "Большая игра началась"...
В коридорах - воспитатели, крики о том, что кого-то порезали, и от одного представления этого меня начинает мутить. Гвоздь объявляет сбор стаи в Тринадцатой. По очереди рассказываем Мавру, кто что видел во сне. Я удивляюсь тому, как различны и похожи сны. И все равно ничего толком не понимаю. Только то, что Тварь кинулся на троих наших. Тварь, Тварюшка, разве можно злить дикое животное? Как они не понимают, что его ведут инстинкты, и его нельзя наказывать? Позже всех в комнату вползает Завр, на нем лица нет, Инициатива обнимает его, успокаивая, он ей что-то шепчет, шепчет... Я сижу в самом углу и не могу даже коснуться его.
Из комнаты все расходятся, я сижу и почти не чувствую пальцев. Двигаться не хочется, в глазах темнеет. Кто-то из тумана уговаривает меня пойти в стайную комнату, протягивает руку. Я встаю и туман в голове взрывается, проходя судорогой по телу. Проходит, может, вечность, и резкий запах спирта будит меня. Трясет и ужасно мутит. Шепчу что-то несвязное про сладкое - я опять забыла, опять забыла. Отпаивают лимонадом, становится лучше. Кто-то оттаскивает меня в комнату Мавра, я чувствую объятия Енотика и ее тихий плач. Мир проясняется, я шепчу ей, что все хорошо, правда хорошо. Просто снова забыла. Больше не повторится, правда, милая, тшш. Мне нужно... нужно пойти к Зебре. Уже сильно заполночь, и я лишь надеюсь, что Зебра не спит - в конце концов, она сама днем намекнула мне на то, что после отбоя в комнате не будет Лося, и к ней можно.
Спускаюсь на первый этаж, радуясь, что не встретила воспов, но при входе в их крыло понимаю, почему: все там, смеются, кажется, пьют. Зебра здесь. Под взглядами воспов уводит меня к себе в кабинет, и я расслабляюсь, откидываюсь на спинку стула. Не отказываюсь от "чего-то покрепче", конечно-конечно, это чай. Начинаю рассказывать - о бабушке, о мисс Кашпир, узнаю, что она, оказывается, приезжала, только ее к нам не пустили. Обидно до чего! Она же приезжала ко мне! Со мной поговорить! Выдыхаю. Я пришла сюда не за этим. Я... мне нужно наконец рассказать хоть кому-то, кроме Завра и мисс Кашпир. Кому, как не Зебре? Она потрясающая... Выкладываю свою историю, кажется, что ее большущие глаза становятся еще больше. Она говорит мне... что это не проклятие, которое наложила бабушка, нет. Это дар. Ограждающий меня от близости без любви. Мне так хочется ей верить! Я не смотрела с этой стороны! "Я здесь, чтобы помогать вам смотреть на вещи с других сторон..."
В который раз заглядывает Янус, напоминая о том, что уже очень поздно, и мне пора спать. Прямо при нем демонстративно допиваю сорокаградусный "чай", и, чувствуя, как слегка ведет, встаю. Зебра провожает меня на Перекресток. Наверняка все спят, и Завр тоже, а мне так хотелось заснуть у него, не хочу в комнату к Мавру... Но стоит Зебре отвернуться, как меня на уровне пояса обхватывают чьи-то руки. Завр? Почему ты здесь? "Искал тебя, я так искал..." Он снова зовет меня к себе, мы тихонько проходим мимо спящих мудаков и залезаем в подкроватное логово. Я снова его обнимаю, рассказываю, где была, о том, сколько выпила, он тихо смеется - "я чувствую"... Он говорит, что не ложился и дожидался меня. Говорит, что не курил уже два часа. Спрашивает, что я видела в Ночь Снов. И рассказывает свой сон, от которого я замираю, от которого перехватывает дыхание. Мы вместе там? Правда? Без коляски?.. Крепко прижимаю его к себе. Сегодня какая-то особенная ночь, и меня переполняет нежность. Я знаю, что Завр ничего не почувствует там, внизу, он же парализован, но глажу его по спине и целую - в скулу, в шею... "И сюда", - почти беззвучно, указывая на губы. Я касаюсь его губ, и он чуть вздрагивает, несмело отвечая на поцелуй. В груди сладко тянет - я никогда ничего подобного не чувствовала, все остальные были такими... уверенными... Я забираюсь пальцами под его футболку, и по всему его телу проходит дрожь. Он шепчет, что что-то чувствует, что-то странное, приятное... Опускаю руку ниже и чуть не отдергиваю ее: и вот это - парализован? Вот это - в моей руке?.. Его хриплое, прерывистое дыхание отвечает разом на все вопросы, а я, кажется, плавлюсь рядом с ним - так жарко от того, как он выгибается рядом от каждого моего движения. Пара минут, и в моем кулачке становится мокро, а я не могу скрыть довольную улыбку. Вот это да... Пауки ошибались... Прерывистый шепот на ухо. Какой он ласковый, этот мальчик... Неужели никто этого не замечал?.. Он замолкает на минуту, я смотрю на него, а он спрашивает, едва дыша, стану ли я его девушкой. Я тихо смеюсь и вместо ответа прижимаюсь к его губам своими, а он тянет вверх мою кофту, я пытаюсь снять одежду, хотя бы стянуть колготки, под кроватью получается плохо, я тихо смеюсь и снова его целую - губы, лицо, шею... Чувствую на языке вкус краски.
...Прижимаюсь сильней и тихо всхлипываю, уткнувшись в его щеку. Он спит. Спит, улыбаясь, в свете гирлянд со стен я вижу, что его раскраска вконец смазалась. Внизу живота все горит. Зебра оказалась не права. Даже если это дар... Какой же это может быть дар, когда я не могу... Не могу. Касаюсь его лба губами, даря ему воспоминание - пусть думает о том, что он первый, что он единственный, это так важно, пусть думает, что мы до самого утра... Он бы удивился крови на пальцах, наверное...
***
День 2. День 2.
Наутро мы просыпаемся в обнимку от криков Р1 и возмущенного голоса Косяка, рассказывающего, как мы всю ночь мешали ему заснуть. Ну да, на него тоже подействовало, тоже видел "сон" о том, как шаталась кровать... Прости, Косяк, не всем везет.
Завр такой счастливый. Я... Я, наверное, готова каждую ночь дарить ему сны. Только бы видеть, как он улыбается. Только бы глаза его видеть. Голубые, это ж надо... Он уже нацепил свои непроницаемые очки и поправил раскраску, но я же знаю, какие они там, знаю! Беру зеркало и смеюсь: на мне его черные отпечатки, везде, на лице, на губах, на шее. Отмываюсь, краем уха слушая, что происходит вокруг. Кажется, сегодня хотят устроить бой с черепами. Стискиваю зубы: еще не хватало этого... Они сами пристали к Твари! Он же неразумный!
Я помню поющую чашу в руках Завра и волны з в у к а, пронизывающие все мое тело.
Я помню, как он рисовал у меня на ладонях свои знаки - будто бы открытые глаза. На его ладонях тоже они были - только один из глаз был закрыт.
Я помню руку Завра на моих глазах во время поединка. "Не смотри". Помню крики. Я просто ничего не хочу знать про это...
Я помню, как меня дернул кто-то из черепов - "Завр... там... у Кафе...", как я сорвалась с места, а добежав, будто на стену наткнулась.
Я помню, как в углу скорчилась маленькая фигурка, а рядом был большой Лось. На минуту мне показалось, будто он... крыльями обнимает?.. Пожалуйста, пожалуйста, только помоги ему, Лось...
Я помню, как прижимала его к себе, будто это последнее, что у меня осталось.
Я помню, как заглянула в кабинет психологов и нашла там Лося. Он не видел меня, уткнувшись лицом в ладони. Пока я решалась зайти... Пока мялась у двери, подошла Зебра, и его будто ветром вынесло из кабинета - почему? Разве она ему не поможет? Зебра приглашает меня к себе и закрывает дверь, она кажется взволнованной. Я не удерживаю слова, слетающие с языка:
- Со стороны взрослых... что происходит в Доме? Что за чертовщина творится?
Зебра вздыхает. И - удивительно! - отвечает:
- Только что двое взрослых пытались вскрыть себе вены. У Лося... нервный срыв.
Двое взрослых. Я узнаю, что это Ральф и Старик. Кажется, мир шатается.
Я помню смех, когда "Я пойду к Зебре" - "Я тоже!" - "Что, вместе?" - "Ну, нам еще рано вместе..." - и смущение. - "Я первый! Нет, стой, давай ты первая... А... Эй!"
Я помню Зебру. Как у меня отчаянно кривились губы, но я не смогла сдержать слез. "Он тоже, тоже..." Она предлагает попробовать особый способ психологического исследования, и я сразу соглашаюсь. Что угодно... Она просто просит смотреть ей в глаза. Дышать. Слушать ее голос и камни. Вокруг все заволакивает тьма. Я вижу... Темный коридор с дверьми, над каждой из которых - фонарь. Вспоминаю, что видела ту же картину в Ночь Снов. Тогда я не смогла пройти дальше одной двери... Пытаюсь сейчас. Шаг, Шаг... Вот она. Старая. Дубовая, на ней нет ручки. Нет замочной скважины. Только трещина на уровне глаз. Теперь я могу в нее заглянуть. Там... свет? Там... будто свет сквозь щель на двери гаража. Гараж? Откуда? Я чувствую тепло. Роберт. Имя будто из сна. Я во сне? Это... Образ Роберта будто просвечивает, мигает, я снова вижу дверь. У меня такое ощущение... Будто я могу просунуть пальцы в трещину. Она только что была уже! Я щепку за щепкой выламываю дерево, обдирая пальцы, и, наконец, дверь осыпается истлевшей трухой. Руки Роберта. Теплые. Особенно тепло внизу живота. Я смеюсь, мне снова одиннадцать, здесь так пыльно, пылинки пляшут в узких, как лезвия, солнечных лучах. Эти лезвия будто разрезают мою кожу, когда я слышу визгливый голос бабки, я в первый раз закрываюсь от нее, потому что теперь я могу, могу, я, я! Все исчезает. Я вспоминаю. Я осознаю.
Они. Не. Засыпали.
Каждый из них.
"Живи теперь с этим".
Жить? Сейчас, когда я чувствую, будто они все сейчас со мной? Как часто я шла на контакт только потому, что была уверена, что подтвердится действие проклятия. Какое к черту проклятие? Что это вообще... Что это было? Почему сейчас? Меня будто раздирает изнутри жуткой болью, когда я вижу...
Они идут друг за другом. Роберт. Синица - тот, первый мальчик, которого давно забрали. Леший. Дичь. Сложно. Вчера. Горелый. Косяк. Кабан. Дожили. Завр. З а в р. Весь мир сжимается до одного имени, и я будто со стороны вижу, как рыдаю у Зебры на коленях, дрожа всем телом и повторяя, что этого не может быть. Он не должен узнать. Не должен. Ни за что. Он один... Он такой один-единственный. Так и будет, я поверю в это, поверю сама! Он - мой путь, и всё остальное неважно, он - искренний мальчик, в жизни которого случилось столько плохого, он с этой раскраской на щеках, он с его пугающим смехом, он - когда смотрит прямо в душу своими яркими глазами со зрачками на всю радужку. Он не должен узнать. Это реальность для меня, не для него. И...
Так вот она какая - реальность...
Вот она какая.
Шлюха.
Никчемная девка.
Только и способна, что вилять бедрами в короткой юбке.
Я протираю глаза, снова пытаясь научиться дышать и как-то жить с собой... Обнимаю Зебру, отчаянно и крепко, шепча лишь "спасибо". Такое странно сильное ощущение, будто я отдала ей куда больше, чем свою благодарность - но я рада отдать ей все что угодно. И тут... слышу голос Завра почти у самой двери:
- ...любовь! Точно найдешь. Даже у такого укурыша, как я, девушка появилась!
И столько искристого счастья в этом голосе, столько любви, что я выскакиваю из кабинета, склоняюсь и целую его - неважно даже, у кого на глазах.
***
В Доме переполох. По рукам ходят какие-то бумажки, списки... От нас хотят забрать Хватит и Марганцовку, еще кого-то... Мавр собирает всех в комнате. Говорит о том, что для него важен... каждый из нас. Все мы. Семья? Я, кажется, никогда так не удивлялась его словам. Я сторонилась его, сколько себя помню, и никогда не представляла, что для него значит Стая. Казалось - просто бегающие вокруг него детишки, которым он отдает указания, но все не так...
Он просит тех, кто в списке, укрыться в Кафе. Его легко замаскировать под подсобку, там не найдут... Зачитывает список, и я обмираю. Хватит, Марганцовка, Кураре, Гнездо. Как. Откуда?! Почему?.. Я же не делала ничего плохого, я не попадалась, меня не допрашивали, ничего не было! Черт, ничего! Меня начинает колотить, Завр сжимает мои руки, и я стискиваю его пальцы так, что ему, наверное, больно. Мы спускаемся в Кафе, ребята прячут Белого и Милость, заклеивают вход, Завр устраивает нас под столом для тенниса - филиал подкроватного гнезда! - достает нож... "Я убью любого, кто придет за тобой. Порву на клочки". Кажется, я не умею любить сильнее. Я прижимаю его к себе, легко царапаю спину, зацеловываю, он улыбается, д ы ш и т и хрипло шепчет, что как только мы выберемся из этого дерьма, мы найдем укромное место и там... там...
Кто-то прибегает, сообщая, что проверка - с судебным приставом! - спускается в Кафе, не найдя нас в стаях, и мы срочно эвакуируемся через окно. На снегу в туфельках холодно, мы курим. Кто-то дает одежду, и становится легче. Кажется, каждый уже удивился, что я с Завром: никто не видел в укурыше не то что красивого мальчика - человека! Но мне наплевать, он улыбается от моих поцелуев, мне не нужно больше ничего. Нас отводят назад, распихивают по стайным комнатам, приносят новый список, в котором нет меня. Я чуть не плачу от облегчения. Завр хочет показать мне одно интересное место, и я с любопытством иду за его коляской. Это конец коридора возле Кафе - всегда темный до черноты, здесь стоят старые коляски, и здесь можно слушать Дом. Мы пролезаем за коляски, Завр расстилает плед, и мы долго сидим и слушаем, что происходит. Кажется, кто-то узнал, что Ведьма переписывается с Черепом... с Черепом? Да ну бред! Мавр ее на клочки порвет, она же не самоубийца!
Гвоздь с Мавром идут в Кафе, после оттуда доносится смех, я вспоминаю, что обещала Гиббону вернуться за стойку, как только всё уляжется, и нервно хихикаю. Всё затихает. Я целую его - осторожно и мягко. Губы. Шея. Ниже. Темнота скрывает нас, и это волшебно. Вздохи, хриплые вздохи - прерывисто, быстро, глубоко. Он изгибается, зажимая рот рукой, а я поднимаю голову, облизывая губы. "Ты... это проглотила?.." - "Да". Он резко притягивает меня к себе, целуя жадно, будто в последний раз. Х о р о ш о. До чего же с ним хорошо. Кажется, я даже с Робертом не чувствовала такого сладкого, ненасытного желания. Роберт... Пора забывать. Реальность - это он, Завр, который осторожно роняет меня на спину, Завр, который стягивает с меня одежку, который настолько в о м н е, что больно дышать, и, кажется, мои стоны и всхлипы слышит весь Дом. Слушай, Дом. Чувствуй, как нам хорошо. Ч У В С Т В У Й.
Мы выползаем из-за колясок вымотанные настолько, что мир плывет и шатается. Мне бы дойти до Кафе, там сладкий кофе, там перестанут так трястись пальцы, перестанет темнеть в глазах... Завр находит что-то на полу - маленький пузырек. "Будет мое". Еще пара шагов - и я спотыкаюсь о что-то. Опускаю фонарик и Просто. Стараюсь. Не визжать. Это Гадюка. Мертвенно-бледный. Я не могу выдавить ни слова. Завр хватает меня за руку, мы в Кафе, я сообщаю Гиббону, он говорит, что ребята уже знают и скоро его заберут... Я делаю пару глотков сладкого чая, и меня немного отпускает. Физически. Нервно смеюсь и царапаю собственные пальцы. Он сдох прямо там... Рядом с нами... Мы не слышали? Пришли позже?.. Господи... Гадюка сдохла в углу... Обалдеть... У меня почти истерика. Завр мягко подталкивает меня к лестнице. Надо пойти в стайную. И выпить. Да. Он говорит, у него есть выпить... Мы поднимаемся наверх, в комнату, Завр привычно выползает из коляски и ныряет под кровать. Шуршит там. "Где она?" Что случилось? Что-то пропало? "ГДЕ ОНА?"
Я вижу его лицо и меня накрывает паникой. Бледный. Под глазами - белые дорожки. Он плачет?! "ГДЕ ДЖЕННИФЕР?"
Я каким-то чудом понимаю, что так зовут его игрушку, с которой он не расстается, оглядываюсь, осматриваю всё вокруг, в комнате больше никого, Завр мечется по полу, ищет, ищет, но ее нигде нет, хватается за нож и я обхватываю его руками, он бьется, прошу прекратить, шепчу, что найдется, что все будет хорошо, только пожалуйста пожалуйста пожалуйста прекрати, я люблю тебя, я люблю тебя. Он затихает на секунду, я чуть отстраняюсь и едва борюсь с желанием отскочить и сбежать, сбежать как можно дальше, потому что он прокусил себе руку, его губы, зубы в крови, кровь, кровь везде, он кусает снова, стараясь не кричать, а мои глаза застилает кровавой темнотой, но я не отпущу его, я должна, я буду с ним! "Уйди, Гнездо. Уйди! Не смотри! У х о д и!" Он не кричит, но это страшнее, я просто прижимаю его к полу, утыкаюсь ему в грудь, держа его руки - бесполезно, он меня сильнее, шепчу, что я никуда... Он тянет мое лицо вверх и целует - крепко, отчаянно. Шепчет в губы: "Уйди".
Я едва выдыхаю ему на ухо, что люблю, и выбегаю из комнаты, чувствуя на губах вкус его крови, просто падаю на диван на Перекрестке, выплакивая весь страх, что накопился во мне за эти минуты, меня кто-то хватает, обнимает, Щепка? Я молю его пойти к Завру, он сейчас с собой что-то сделает плохое, остановите его, остановите! Он убегает, меня снова обнимает кто-то, Пыль? Почему Пыль? Разве можно? Ведет вниз, в Могильник, а я просто не могу успокоиться, мне хочется вырваться туда, к нему. Там - вовсе не пятнадцатилетний подросток, там ребенок, которому больно и страшно, которому нужна помощь, почему меня уводят? Почему?!
Укол.
Реальность исчезает.
Я просыпаюсь, и мне наплевать. Спрашиваю, где Завр... Наверху. Его успокоили. Игрушку не нашли. Смех. Ох ты ж, Зебра? Кровь?! Снова?! Я срываюсь с койки и выбегаю из Могильника, но понимаю, что сейчас упаду, и оседаю возле стены. Из-за дверей доносится истерический смех. Я хочу испытывать хоть какое-то любопытство... Но почему-то его нет. Все еще кружится голова. Жуткая усталость. Сколько я так сижу? Кажется, действие таблеток начинает проходить. Ненавижу Пауков... Слышу топот - Инициатива? Что? Что с ним?
- Поднимайся быстрее в комнату... Сейчас же, он без тебя вскроется!
Скидываю туфли и несусь наверх. Влетаю в стайную. Вот он... Обнимаю так крепко, как только могу. Он шепчет мое имя. Я здесь. Пожалуйста, не уходи, ты мне нужен как никто и никогда. Ты единственное, что у меня здесь настоящего.
Он чуть улыбается.
И засыпает в моих объятиях.
Не знаю, сколько я так сижу, его обнимая. Пытаюсь разбудить... Не выходит. Ничего не выходит! Ну почему?! Меня пытаются унять, убедить, что он просто крепко спит под таблетками, но я же вижу, что нет. Чувствую, что нет. Он просто без сознания. Почему?! Черт подери! В комнату заваливается Дожили, интересуется обстановкой. И выдает то, от чего я удивленно хлопаю глазами:
- Раз спит... Я схожу за ним и приведу его обратно.
В смысле - обратно? Куда - схожу? Мне никто ничего не может объяснить. Горелый хмыкает со своей кровати, что за "заснуть" - это к нему. Но Завр же не брал у него колес, нет? Нет, не брал...
Мы с Инициативой переносим Завра в подкроватное логово.
Я потерянно спускаюсь вниз.
На подоконнике сидит Зебра. Наглухо застегнутая, без косметики. Я подсаживаюсь к ней. Осторожно спрашиваю, как она... Уже по всему Дому разнесся слух, что Белый жестоко ее изнасиловал. Тот смех, что я слышала из Могильника... Он еще и накурил ее перед этим, отбитый придурок.
Она улыбается - но так невесело.
- Насколько это возможно в такой ситуации... Я в порядке.
Обнимаю ее, осторожно и ласково. Она мне здесь стала будто бы старшей сестрой. Я не смогу ее потерять, просто не смогу.
Она тоже говорит, что Завр проснется сам. Но сейчас мне сложно ей верить.
Я ищу Дожили, чтобы спросить его о его словах. Говорю об этом каждому, кого встречу - но от всех слышу "он проснется!" Он не просыпается уже полчаса. Люди не могут спать так крепко.
На Перекрестке наконец натыкаюсь на Дожили.
- Ты сказал тогда...
- Я работаю над этим.
- Мне нужно к нему, понимаешь, нужно... Отведи меня, если есть, куда вести! - кричу. Он кивает и уходит. Мне ждать? Сколько раз он подходил ко мне сегодня... Вкладывал в руки записки с очень трогательными словами. Говорил о том, что "между нами было"... Казалось, будто его слова раскаленной иглой ввинчиваются в голову. Я просто сбегала. А сейчас, когда мне понадобилась помощь, помчалась к нему. Меня прижало к полу чувством вины. Что я могу тут поделать...
Снова шаги, но это не Дожили - это Горелый с Ломкой. Она выглядит веселой, хотя Гадюка умер. Ничего не понимаю. Но это здорово, что ей весело. А вот Горелый... "заснуть - это ко мне".
Это странно, но мне кажется, что чтобы вернуть Завра, надо заснуть. Как в Ночь Снов - мы все видели один и тот же сон. Мне надо в сон Завра, если он там заблудился.
Но Горелый с Ломкой. Может, Гиббон мне поможет? Говорят, у него есть всякие зелья...
Спускаюсь на первый этаж и натыкаюсь прямо на Ральфа. Черт. Ухожу наверх, он провожает меня до комнаты. Заглядываю под кровать. Он... он теплый, живой, но сердце бьется очень-очень медленно. Мне страшно.
Пытаюсь снова спуститься. Р1 уже на втором этаже. Давай, пройди к комнатам, я притаилась в тени Перекрестка, я успею пробежать... Всё складывается лучше. Громкие крики из комнаты черепов, воспы бросаются туда, а я несусь вниз. Гиббон не спит. Я доползаю до своей стойки, нахожу холодный кофе, вливаю туда с пол-кружки сиропа. Лишь бы не кружилась так голова. Черт, это невозможно... Я так устала. Я не могу прожить без сладкого и пары часов, и это даже здорово обычно - но сейчас, когда нужно постоянно быть на ногах... Меня уже шатает от усталости, это третья ночь, когда я почти не сплю, в глазах темнеет от каждого быстрого движения, и я постоянно боюсь навернуться с каблуков. А другой обуви у меня и нет.
Чуть отдышавшись, излагаю Гиббону свою беду. У него нет пары ингредиентов... Я уже готова пойти оглушить Кураре, чтобы порыться у нее в сумках. Поднимаюсь наверх... Кураре с Дичью. Они режут друг другу руки и лижут кровь. Я почти выпадаю из комнаты и прижимаюсь спиной к стене, пытаясь угомонить сердце. Слишком много крови за эту ночь. Слишком много.
Я жду Горелого на Перекрестке. Когда-то же он должен выйти? Он выходит совсем скоро, и я, чуть робея, говорю о том, что мне нужно заснуть. Он ухмыляется страшным, белым углом рта и просит взамен возможность без очереди получать всё в Кафе. Я могу ему это пообещать. Он дает мне таблетку и просит быть осторожной. Когда я проснусь, со мной может случиться что угодно. Я даже могу умереть. Наплевать. Я обязана сделать хоть что-нибудь. Обнимаю его крепко-крепко.
Сжимая таблетку в кулаке, я возвращаюсь в комнату мудаков и ныряю в логово к Завру. Он... по-прежнему. Была не была... Я кладу таблетку под язык и прижимаюсь к нему. Он тихо дышит.
***
Ветрено и темно. Я иду голыми ногами по асфальту. Впереди небольшой домик с вывеской. Bar. Наверное, мне туда - всё равно больше здесь ничего нет. Захожу и улыбаюсь: здесь гирлянды, тепло и много... людей? Здесь какой-то большой человек... Кто-то в страшной маске... Забавное существо, вроде похож на человека, а вроде проглядывают в лице волчьи черты. Он здесь самый шумный. Я подхожу к бару, грудью опираюсь на стойку. Я чувствую на себе взгляды, потому что моя юбка такая короткая, что скорее открывает, чем прикрывает. И мне это нравится. Я не знаю, почему, но эти взгляды ласкают меня. Впрочем... Я не хочу, чтобы кто-либо ко мне прикасался. У меня есть ощущение... Будто никому нельзя и пальцем меня тронуть, кроме. Я хмурюсь. Кроме кого?
Бармен меня спрашивает, как меня зовут, и вопрос ставит меня в тупик. Кажется, у меня было имя, но я в упор не помню его! Я беру коктейль и сажусь между страшной маской и существом с чертами маленького волка. Он смеется, тявкает и воет, что хочет Луну. Он забавный. Я спрашиваю, как его зовут, и он называет свое имя - Дикий Койот - и протягивает руку. Я тяну пожать ее в ответ и... и замираю: на наших ладонях похожие символы. Они кажутся мне очень знакомыми. Показываю вторую ладонь. Улыбаюсь - и он по-лисьи улыбается мне. Странно... Жму ему руку. Приятно. Он ко мне прикоснулся, а мне приятно. Может, он знает, как меня зовут? Только хочу спросить, как он вылезает из-за стола, двигаясь осторожно, выбирая путь, будто дикий зверь, и уходит. Я хочу пойти за ним, но... За дверями уже никого нет. Я возвращаюсь, заказывая себе еще коктейль, начинаю болтать с большим человеком, с какой-то девушкой в шляпе... Человек говорит, что меня зовут Насест. Или Гнездо. Это имя будто цепляет что-то у меня в голове, по ниточкам вытягивая воспоминания. Я жила где-то... Да, они говорят: Дом. Я жила в Доме. И все они. Мы даже, кажется, дружили с кем-то. В голове всплывает имя: Завр. Становится тепло. Я спрашиваю у всех, кого вижу, видели ли они Завра, но они путаются... Кто-то его видел, кто-то сегодня, кто-то недавно, но как он выглядит? Они мотают головой. Я подхожу к бару за новым коктейлем и тут ловлю на себе внимательный взгляд. Женщина в очках и ослепительно белой блузке. Она похожа на учительницу. Она манит меня за собой, к черному ходу, мы немного проходим по темноте, я спотыкаюсь о корни на земле. Она заводит меня в шатер, он красивый, в нем тоже гирлянды и непонятный внутренний свет.
Она говорит мне, что я слабая.
Что разочаровала ее. Я хмурюсь. Кто она такая, чтобы так мне говорить? Я напрямую спрашиваю, как ей показать свою силу, она смеется, я пытаюсь оттолкнуть и сжать ее шею ногами, я знаю, что руки у меня слабые. Она снова смеется, говорит, что я ей нравлюсь, расспрашивает про имя, расспрашивает про место, откуда я пришла. И зачем я здесь. Я говорю, что я пришла найти... Найти Завра. Я пришла сюда найти моего любимого, слышишь?! Эта мысль горящими буквами высвечивается у меня в голове, и я вспоминаю. Я пришла сюда, в сон, чтобы найти Завра, потому что он нужен мне, нужен постоянно. Она кивает.
И разрезает руку.
Я забиваюсь в угол, зажимая рот руками, а она говорит мне, что не стоит отползать так далеко - еще полметра, и меня ждет бесконечная пустота, хочу ли я этого? Она собирает кровь в бокал, а я кричу ей, что она умрет, а она лишь смеется над тем, что я слабая. Я сглатываю и стараюсь смотреть, смотреть не отрываясь, как она зализывает порез и протягивает мне кубок, полный горячей, алой крови.
- Слабо выпить?
- Ты с ума сошла?!
Я чуть не роняю его, но собираю всю волю в кулак. Мне нужно вытерпеть это испытание. Она говорит мне, что я всего лишь одна из ее дочерей, но она совсем не похожа на мою маму. Меня немного трясет, но я... я смогу выдержать. Она улыбается, хитро улыбается, говорит мне, что Завра мне поможет найти Брахман - или кто-нибудь другой - и выпроваживает из шатра, под конец касаясь моей руки, на которой появляется знак в виде звезды. Она говорит, что это ее Благословение. Я выплескиваю кровь из бокала на землю, и она с шипением впитывается в нее. Мама снова улыбается и говорит, что для меня у нее есть еще один подарок. Два миниатюрных котика, которых можно подкинуть двум людям - и между теми людьми пробежит трещина. Они начнут ссориться. Я благодарю за подарок и сбегаю - в бар, где тепло, где я найду Брахмана...
Я нахожу там Кабана, Хромого, Ведьму, Седого - он ходит! - и Брахман, Брахман здесь, но он с кем-то разговаривает, и я жду, болтая с ними. Наконец, он освобождается. Он ведет себя так, будто все и всех знает, будто находится у себя дома. "Пойдем, Гнездо!" - я и вслед за ним выхожу из Бара. Мы идем долго. По асфальту, по корням. Вокруг - лишь мягкое холодное свечение каких-то грибов. Мы входим под кроны деревьев, и я чувствую, как Лес вдыхает меня. Пробует. А я - раскрываюсь ему. Я не причиню тебе вреда, и ты меня не порань.
Мы шастаем по Лесу довольно долго, проверяем заброшенные берлоги. Завра нигде нет. Брахман ведет меня назад, но я не расстроена: я просто знаю, что я точно его найду. Лес дал мне свою тень, и теперь я уверена в своем пути. Я найду его - может, чуть позже. Но я отсюда не уйду без него. Брахман обещает показать мне его, как только он появится в Баре, и я киваю: Всё будет хорошо.
В голове начинает немного шуметь от коктейлей, я улыбаюсь и болтаю со старыми знакомыми, узнаю, что страшная маска - это Хромой, спрашиваю, где его попугай, и тот отвечает, что Детка не летает на Изнанку. Я удивленно поднимаю глаза: Изнанка? Что это? "Изнанка Дома, Изнанка жизни - как хочешь". Я улыбаюсь: да, наверное, всё так и есть. Кабан спрашивает у меня, каков он - Завр, и почему он особенный. Я отвечаю, чуть не захлебываясь восторгом - о его искренности, о доверии, о том, ЧТО он во мне видит и что дает взамен. Кабан здесь другой, с ним можно просто говорить, а не... Я рассказываю ему про Мавра и о том, как я удивилась его словам. О том, что для него важен каждый из его Стаи, о том, что я раньше совсем этого не понимала, а сейчас для меня это безумно дорого. Кабан кажется расстроенным, и я только хочу выспросить, почему, но тут рядом со мной становится очень светло, и я сквозь полуприкрытые веки различаю источник света: будто большой круглый фонарь, плавающий в воздухе. И меня совсем не удивляет то, что я будто бы слышу его. Он просит идти за ним к Завру, и я доверчиво соскакиваю с места и бегу за ним - он быстрый! По дороге, сквозь лес, по колючкам голыми ногами больно, но я этого почти не замечаю, петляю между деревьями вслед за ослепительным огоньком. Он останавливается возле аккуратного логова из веток, показывает вход - дыру у самой земли. .Я заглядываю и в отсвете вижу спящего Койота. Выныриваю в замешательстве, но не успеваю задать вопрос, когда слышу голос светлячка:
- Завр здесь.
- Но там Койот, Дикий Койот из Бара...
- Завр здесь. Дальше сама.
Свет исчезает, будто и не было. В неверном свете зеленоватых грибов я оглядываюсь, обхожу Логово - может, Завр с другой стороны? Нет. Возвращаюсь ко входу и забираюсь внутрь. Здесь холодно. Тихо журчит тоненький, как нитка, ручеек. Чуть выше - лежбище, где свернулся Койот. Я осторожно подхожу, опасаясь тревожить его сон. "Ты слабая и трусливая!" - отдается в голове, и я решительно трогаю его за плечо. Легко трясу. Он по-настоящему спит и не хочет просыпаться, заворачиваясь в плед. Смутно знакомый... Эта смутность начинала надоедать. Я пытаюсь говорить с ним, спрашивать, но он мне толком не отвечает... он говорит, что Завр здесь. Но...
Я клубочком сворачиваюсь рядом, потому что здесь правда очень холодно. Тихо жалуюсь на это Койоту, и он поднимает свой плед, приглашая меня прижаться к нему. Так теплее, правда теплее, и я пригреваюсь, сама закрывая глаза. Нет, спать нельзя... Нельзя. Мы так останемся здесь навсегда, я не хочу... Я хочу в Дом. Я хочу в подкроватное гнездо Завра - с ним. Слушать его шепот, ласкать его и целовать. Я с усилием открываю глаза, снова чуть трясу Койота - он смотрит прямо на меня, сонно, но смотрит. Я начинаю рассказывать сказку о том, как поцелуй любви разбудил спящую принцессу, а потом прошу не удивляться... потому что я уверена, что всё, что я сейчас сделаю - правильно. Слишком сильно ощущение Пути, который меня ведет. Пути, который не даст мне сделать что-то неправильно.
Я закрываю глаза.
И целую Койота в его по-звериному острую мордашку.
И замираю. Моей талии касается рука - сначала несмело, потом - обвивая, прижимая ближе. Я едва сдерживаю слезы.
"Гнездо..."
Я нашла тебя.
Я. Нашла. Тебя.
***
Мы просыпаемся так же, обнявшись, только здесь теплее. Я чувствую себя так, будто меня избивали, голова кружится ужасно, но он рядом. Нашла, нашла и вернула, рядом, рядом, рядом... Кажется, время сейчас около отбоя. Завр шевелится, открывая глаза, случайно легко пинает меня - и замирает, дрожа всем телом. Меня тоже будто прижимает к полу.
П и н а е т?
Он снова шевелит ногой.
И чуть не подскакивает вместе с кроватью с диким криком восторга, с победным криком индейцев! Нас пулей выносит из-под кровати, он встает на колени, потом, держась за меня, на ноги, с непривычки пошатывается, но он СТОИТ, СТОИТ, ОН СТОИТ, А ПОТОМ ДЕЛАЕТ ШАГ. Я заливисто смеюсь, прыгаю вокруг него, откатываю от него его коляску, к которой он по привычке тянется, чтобы присесть отдохнуть, а на лице его совершенно детское, искреннейшее счастье.
И только потом я понимаю, что мои колготки куда-то пропали, а ноги в земле и колючках.
***
Мы все собираемся в Кафе на Ночь Сказок - тех сказок, что пришли к нам во Снах - и в ожидании своей стаи мы носимся по темной столовой, Завр прыгает по столам, освоившись с новым даром, бегает в полнейшем восторге. А я просто танцую между столами, полная такой же радости.
Неважно, что это на самом деле было за место - сон, наркотический трип или настоящий Лес - оно подарило Завру ноги. Я не знаю, можно ли стать счастливее.
Он снимает со своей руки один из двух напульсников с изображением листа конопли и надевает на руку мне.
У нас с Вишней одна на двоих сказка про Ангела и Демона. Я не очень понимаю ее, но она мне нравится. Вызывает смутные ассоциации, но с кем?..
***
Мы курим и говорим про Большого Сэма. Про него в газете написали, что на него свалилось огромное наследство, и он после выпуска хочет всех нас забрать. Всех, кто захочет. Завр безумно воодушевлен, радуется тому, что у нас есть будущее, у нас с ним оно есть, а я не могу даже представить, что такое "будущее", слабо улыбаюсь. Я настолько в "сейчас" и в "настоящем", что для меня не хочет существовать ничто другое. Потом - я, наверное, тоже обрадуюсь, но не сегодня.
К нам выходит Брахман, и я удивляюсь, видя его в обычной одежде. Там, в Баре, он более открытый и живой, больше похож на чародея из сказки, здесь же - огромный и тихий. Он говорит с Завром, и до меня доносятся обрывки разговора: "...то, что получил... чтобы навсегда... нужно пойти..." Завр уходит с ним. Я не волнуюсь - знаю, что теперь мы неразрывно связаны.
Голова ужасно тяжелая, я поднимаюсь в комнату к Мавру и забираюсь под одеяло рядом с Роджером. Глаза уже закрываются, когда я слышу свое имя из соседней комнаты. Меня ищут? Кто-то заглядывает к нам, слепит фонариком - "здесь Гнездо?" Говорю, что здесь, и понимаю, что это Ведьма. Что такое? Она просит меня выйти, и я неохотно вылезаю из-под теплых одеял. Ведьма молча выводит меня на Перекресток, я вижу Белого, он подходит ко мне - зачем, зачем? Касается руки, и меня обдает порывом ветра, а вокруг - ни стен, ни Перекрестка, лишь невдалеке мигает гирляндами Бар. Бегу к нему, снова с голыми ногами, поджимая пальцы от холода, но внутри нет ни Койота, ни Завра, а мне лишь бы согреться сейчас, поэтому я прошу коктейль и осматриваюсь. Здесь очень красивая девушка - кажется, китаянка - и еще много незнакомых лиц, но я так устала, что просто сижу в уголке и жду. Если Завр с Брахманом здесь... Они появятся.
Я чувствую прикосновение к коже, острое, будто проводят когтем, но мне не больно. Чувствую, как вся кровь моего тела отзывается на этот зов, и я зачарованно иду в Лес вслед за существом в черном. Моей шеи касаются острые-острые зубы.
Прихожу в себя я уже сидя в Баре, и меня не отпускает чувство, будто у меня что-то забрали. Только вот что? Я не могу понять. Иду к стойке, проходя мимо страшного существа, отдаленно напоминающего Тварь, и оно вгрызается мне в плечо так сильно, что я на мгновение слепну от боли и кричу, зажимая рану, подбегаю к стойке и прошусь домой, пожалуйста, тут плохо, тут больно. Бармен машет рукой, и Бар съеживается до бесконечно маленькой точки, плечо очень болит, но рана куда-то исчезла, а под пальцами все еще тепло, мокро, я за диваном Перекрестка, он пуст, и вся рука у меня в теплой и липкой крови.
Я бегу куда-то и плачу, кажется, сейчас навернусь с лестницы, но тут меня хватают сильные руки, толкают в спину мягко, куда-то ведут, "Не смотри" - и руки касается губка, смывая кровь, смывая всё на свете, это Завр, и он тоже весь в крови, все лицо и руки, даже выше локтя, но он утешает, говоря, что это не его, что к нему приходила сестра, что он нашел Дженнифер и отпустил всё, что было, что теперь в с е х о р о ш о. Мы спускаемся в Кафе и поем там. Воспы все спят. Щепка вообще растянулся на диване на Перекрестке, с одной стороны свешиваются ноги, с другой - метровые волосы.
Завр без конца ширяется настойкой женьшеня - и где только достал - поэтому бодр и весел, а меня немного выключает, но без него я спать не пойду. Не хочу, чтобы он пропал куда-то снова.
Мы поднимаемся наверх, думая найти кого-нибудь из стайных, а в Доме тишина и так пусто, будто все, как маленькие, крепко спят. Перекресток пустует, и я тяну Завра к стене, прижимаю, он улыбается мне в губы, и тут грохот заставляет меня сжаться. Я оглядываюсь, и дыхание перехватывает: здесь Череп, и Кабан, и Марганцовка, и Енотик, и еще полно народу, кое-кто ранен, я бросаюсь в стайную за коляской Енота, возвращаюсь, когда уже почти всех перевязали. Щепка так и не проснулся. Дом дрожит и волнуется, будто бы грань между реальностью и сном стала катастрофически тонкой, ребята медленно расползаются с Перекрестка, когда
там появляется Лось.
Мы бросаемся к нему, кто-то кричит "пульса нет"! Марганцовка роется в своей сумочке, я несусь на этаж воспитателей, захлебываясь собственной паникой, зову Януса, медсестру, кого угодно, они бегут наверх, а я сползаю по стене возле Могильника. Спустя минуту его несут. За ним - дети. Мы молча сидим возле Могильника.
Никто не хочет верить, но это известие висит над нами тяжеленным камнем.
Лось умер.
Я зажимаю рот, слез уже не осталось.
В полной тишине Завр начинает петь. Тихо, тягуче. Будто по цепи, мы подхватываем мелодию - медленную и скорбную.
Мы не знаем, сколько проходит времени. Завр берет меня за руку и уводит. На лестнице мы встречаем Седого и - уже наплевать на бойкот - сообщаем ему о смерти нашего ангела. Кажется, он бледнеет до синевы, срываясь вниз.
Глубокая ночь. Кто-то говорит, что забрали Марганцовку. Что умер Леший. У меня уже не осталось чувств. Я больше не могу плакать. Я хочу лишь упасть и заснуть. Завр ведет меня за собой, и я чуть не спотыкаюсь на каждом шаге.
Подсобка возле Кафе. Здесь довольно просторно для двоих. Мы разговариваем о настоящем и о будущем.
Он целует меня, отвлекая. Он теперь ходячий, и его наполняет удивительная сила. Я просто отключаю сознание и отдаюсь во власть его рук, и Дом снова впитывает наше сбитое дыхание.
Наутро Старик озвучивает нам версию "взрослых" о том, что происходило в Доме.
Он говорит, что умерла Зебра.
Во мне что-то необратимо надламывается.
Спасибы.Спасибы.
Это. Было. Волшебно.
Я ни с одной игры не возвращалась настолько цельной и настолько вдохновленной.
Мастера, вы настоящие чародеи. Создать такую удивительную сказку для каждого... Я в восхищении от того, как всё сплеталось, всё на всех влияло, как всё было важно.
Изнанка прекрасна. Первая игра, когда мне удалось побывать на Той стороне, и это того более чем стоило. Бар, в котором всегда есть с кем поболтать, хочешь - с гостями, хочешь - с барменами (божественные коктейли!!). Мама-Агрессия, ты просто восхитительна! Как ты меня криповала! Сколько уверенности подарила персонажу! <3
Лес. До жути настоящий, с паутиной, листьями и ветвями на земле, возвращаться оттуда с черными от земли ногами, просыпаться так в Доме, было охуительным моментом.
Мавр. Половину игры сторонилась тебя, так как персонаж очень против бойкота, правил, иерархии и всего этого. Казалось, что тебе наплевать на Стаю, что мы твои подчиненные и больше никто, просто служки, бегающие по поручениям. "Мавр слишком долго ждет свой кофе"... Когда же начали ходить проверки, и ты задвинул речь о том, что Стая - твоя семья, что важен каждый... Еще когда узнала, что ты сел в Клетку вместо кого-то из наших. Это было очень-очень сильно. Гнездышку так прижало осознанием, она так поверила, что желание тихо свалить к Черепам испарилось. Из тебя получился классный вожак, который доказал свой авторитет даже такому разбросанному персонажу.
Гвоздь, твой Шут прекрасен!))) а еще ты очень реалистично не сгибался, аж глазки радовались.
Ведьма, потрясающе красивая, я так была рада, когда тебя взяли на роль! Нагоняла ощущение мистичности происходящего в разы, а в глаза тебе и правда страшно было даже пытаться смотреть *_*
Брахман, няшен! Радовал взгляд что в Доме, что на Изнанке, сразу помогал, если нужна была помощь, и вообще был таинственным и немного пугающим.
Горелый, шикарный шрам, помню, как ты его налеплял на себя и не могу представить, как проходил с таким хтоническим литсом всю игру.))
Роджер, Инициатива, вы электровеники, и это было круто! Всегда знаете последние новости, всегда в центре событий! Это было немного отталкивающе для гораздо менее активной Гнездышки, поэтому немного сторонилась)
Кураре с Дичью, как вы криповали мне персонажа, слизывая друг с друга кровь, не забуду, меня пулей выносило из комнаты просто хд
Сэм, ты был такой... серьезный, взрослый, понятно, что такой же ребенок, как мы все, но казался куда более приспособленным к жизни. Очень симпатизировала тебе.
Леший, я уже говорила, но скажу еще раз - ОЧЕНЬ нравился очень горевала после твоей смерти. Надеюсь, еще поиграем поближе~
Дожили, выносил в лютый обвм одним своим появлением рядом, потому что "как я могу его игнорировать, когда я ему нужна, но я не могу с ним, как сбежать, куда, помогити". Очень терялась и сбегала. Играть объект неразделенной любви тоже тяжело хд
Вишня, очень цельный, очень приятный визуально образ. И снова - опасность кроется внутри~
Енотик, ты была чудесной прелестью. Спасибо за заботу. Знаю, ты пыталась специально раздражать, но Гнездышку невозможно выбесить просто как факт.
Завр. Ты. Всё. Знаешь. <3
Черепа, вы были такими хаотичными, черными, безумными, живыми, пронзительно живыми!
Череп, ты наверняка не заметил, но половину игры я провожала тебя совершенно влюбленным взглядом.))
Хромой, у тебя правда были очень неприятные глаза! >< а Детка шикарен :3
Гиббон, тебя было ОЧЕНЬ сложно понимать!)) Но мы здорово сработались, хоть я в Кафе не так часто, как хотелось бы, появлялась. Твои революционные мысли о том, что бойкот заебал, очень грели душу)
Кабан, на Изнанке с тобой было здорово поговорить. В Доме тебе было здорово игриво улыбаться. Но Гнездышку очень крыло страхом того, что даже против ее желания ее могут закинуть на плечо и куда угодно унести. Поэтому боялась оставаться с тобой наедине. И эта забавность: договорились встретиться в Кафе - а встретились в Баре
Ломка, сногсшибательно красива. Красота погибающего цветка - роскошного и дорогого. На Гадюку и Горелого смотрела с откровенной ревностью!
Гекуба, когда ты начала улыбаться - в Доме будто свет появился *_*
Бес, ох уж эти ухмылочки! Порадовал!)
Пыль, часто чувствовала твой взгляд. Ты был очень внимательным, когда было плохо.
Тварь, Тварюшка, море восторгов! До последнего пыталась оправдать тебя перед маврийцами, чудесный злобный зверек.
Зебра. Я уже многое тебе лично сказала, но повторюсь - для Гнезда ты была почти лучшей подругой, главной хранительницей тайн, а на чутка пьяную голову вызывала чувство, схожее с влюбленностью *_*
Клизма, ты такая волшебно красивая, что я прямо-таки залипала.))
Лось. Одним своим присутствием ты дарил уверенность и свет. Жалею, что заробела и не подошла тогда, вечером в кабинете, когда заглянула в поисках Зебры. Самая большая жертва :С
Все вы, все - с к а з к а.
А теперь пора и выдохнуть.